***

Вы знаете о Вутайской войне?
Нет? Тогда я расскажу вам…
Корпорация Шин-Ра не стала фактическим правительством всей планеты быстро и безболезненно. Этот процесс был долгим, сложным и кровавым. Наибольшей напряженности конфликт достиг в Вутае, этой стране самобытности и древних традиций. Вутай считал высшей государственной ценностью независимость. Шин-Ра – единство управления. Вутай хотел сохранения национального характера. Шин-Ра – полной ассимиляции и интернационализации.
Вутай наотрез отказался исполнять какие-либо приказы Артура Шин-Ра. Отказался платить Шин-Ре налоги. Отказался участвовать в рекрутских наборах в армию Шин-Ры. Отказался демилитаризировать население. Отказался подписать договор о "взаимовыгодном сотрудничестве". Шин-Ра повторила попытку…
Послов Шин-Ры бойкотировали полным молчанием. Им только вручили запечатанный восковой печатью с классическим вутайским драконом конверт, в каких в древности вутайские князья посылали друг другу частные письма. Адресован он был лично Артуру Шин-Ре.
Распечатав конверт, президент корпорации обнаружил, что Вутай в письменной форме послал и его, и всю его корпорацию на … непереводимый вутайский фольклор.
Война началась.

***

Начало зимы. Лаборатория. Три часа ночи. Человек в белом халате увлеченно строчит что-то в блокноте, посматривая на компьютерный монитор. Кроме него, в комнате никого нет. Лишь тихо гудит вентилятор блока питания.
Резко, как выстрел, звучит в этой тишине звонок мобильного телефона. Человек вздрагивает, словно от удара электротоком.
Звонок повторяется. Жестко, требовательно. Угрожающе.
Человек нажимает кнопку приема.
– Доктор Ходжо на проводе. Да, мистер президент. Нет, я работаю над этим. Нет, еще слишком рано, я говорил вам уже несколько раз – возможно, через год… Что?! Какая цена победы?! Ему же всего…
Человек в белом замолкает и слушает длинную тираду с той стороны, постепенно бледнея.
– Да, мистер президент… Хорошо, я сделаю это. Но я предупреждаю – возможны очень опасные психологические сдвиги. Он еще совсем не готов…
Очередное короткое слово раздается в трубке. Кажется, это слово "уволю".
– Да. Будет сделано. Я начну подготовку к переходу в форсированный режим сейчас же.
В трубке раздаются гудки отбоя.
Человек в белом выключает телефон и задумчиво смотрит на экран. Там, на экране, мерно пульсирует между узлов координатной сетки изумрудная, ярко-зеленая линия – сильно и размеренно бьется чье-то сердце. Сердце спящего сейчас в холодной, залитой бледным светом стерильной комнате со стеклянными стенами десятилетнего мальчика. Первого продукта проекта "Идеальный солдат".
И у него такие же, как эта линия, ядовито-зеленые глаза…
Ходжо подносит руку в прозрачной перчатке к экрану, касается кончиками пальцев постоянно меняющихся цифр. Проводит ими вниз, словно гладит по голове ребенка. Очевидно, он видит в мешанине символов что-то такое, что недоступно нам.
Тихий шепот.
– Извини… Но тебе придется повзрослеть гораздо раньше…
Руки на мгновение зависают над клавиатурой, затем уверенно пробегают по клавишам. На экране возникает постепенно заполняющийся индикатор. Процент в секунду. Быстро и неотвратимо.
Когда шкала заполняется, ребенок за стеной дергается во сне и с нечеловеческой силой сжимает кулаки. Но этого никто не видит. Вскоре тонкие пальцы вновь разжимаются и ложатся поверх порванной в секундной судороге простыни. Почти незаметно для взгляда меняется спектр льющегося из-под потолка приглушенного мертвенно-зеленого света.
Профессор Ходжо подходит к окну и закуривает.
За окном начинает идти снег. В ту ночь он шел до самого утра.

***

Эта весна была лучшей в его жизни. Сефирот был счастлив. Наконец-то его ожидания исполнились – он оказался хоть кому-то нужен! Вчера он сдал все экзамены на соответствие должности командира солджеров. Все экзаменаторы поставили ему "отлично". Тактика, стратегия, фехтование, обращение с материей… Интересно, что они сказали бы, если бы узнали, что он может с таким же успехом сдать им математику, философию или литературу? Наверное, были бы в восторге…
Сефирот одернул себя. Нет, не были бы. Они сказали бы, что ему это совершенно ни к чему. Поэтому они и не узнали. Что ж, он был благодарен Ходжо за то, что тот не запрещал ему изучать что угодно сверх обязательной программы. Но уж ее-то в таком случае знать нужно было просто идеально. Что, собственно, Сефирот и делал.
Сам факт того, что его назначают с самого начала на достаточно высокую должность, на которой ему придется командовать людьми минимум на три года старше его самого, Сефирота абсолютно не смущал. С самого детства он привык к мысли о своей исключительности. Не о превосходстве, а именно исключительности. Он не лучше, не хуже остальных – просто он другой. О причине этого он никогда не задумывался. Ходжо запретил ему задавать такие вопросы. И Сефирот не задавал.
Теперь он стоял у двери родной лаборатории, разглядывал черные корочки с печатью Шин-Ра и ждал, когда же Ходжо соберется с мыслями, скажет прощальную речь и отпустит его к вертолету, ожидающему в ста метрах отсюда. Вертолету, который отвезет Сефирота в Вутай…
Ходжо кашлянул. Сефирот спрятал корочки в карман плаща и перевел взгляд на Ходжо. Он имел привычку всегда смотреть прямо в глаза. Многих это смущало, но он в последнюю очередь заботился о том, чтобы не смущать.
Ходжо взгляд опустил. Похоже было, что его речь опять куда-то улетучилась.
– Ну что ж… Помни, чем ты обязан… Помни, чему тебя здесь учили…
Ходжо закашлялся. Казалось, он хочет сказать еще что-то, но не решается.
– Прощай…
Да, не умеет Ходжо говорить пафосные речи. Или просто, как и все, теряется под этим выжидающим сияющим взглядом?...
– До свидания, профессор. – Сефирот вежливо, но холодно (иначе не умел) улыбнулся Ходжо, легко подхватил чемодан и пошел к вертолету. Ему не казалось правильным в данном случае слово "прощай".
Никогда не надо говорить "прощай". Как бы ни хотелось попрощаться навсегда.
Ходжо проводил его взглядом. Его не покидало ощущение, что он просто обязан обернуться и посмотреть на лабораторию в последний раз.
Хлопнула дверь. С натужным гулом заработал винт. Струи холодного весеннего воздуха ударили в серый бетон взлетной площадки.
Сефирот так и не обернулся.

***

Прибыв на место службы, Сефирот уже знал, что жестоко ошибался. Все проблемы не спешили решиться разом. Ничего не изменилось. На него по-прежнему смотрели, как на "экземпляр", а не как на личность. Со всей наглядностью ему это продемонстрировал пилот вертолета. Как только новопризванный шинровец вошел внутрь, пилот сказал:
– Ну, полетели… Генетический…
Больше Сефирот с ним не разговаривал.
Иногда он начинал презирать самого себя за свою искусственность. Он знал, что создан по проекту "Идеальный солдат", подразделению какого-то большего, жутко засекреченного проекта. Также числится по проекту "Soldier". Является первым образцом, от поведения и успехов которого зависит в некоторой степени будущее проекта. Существо, не воспринимаемое окружающими, как человек.
Но теперь-то все должно измениться! Теперь люди не будут ничего хотеть от него, не будут изучать реакцию на все подряд, не будут даже знать о его нетипичном происхождении! Или есть что-то еще кроме этого знания, отталкивающее людей от неестественно высокой для своего возраста и неестественно сильной для своего телосложения изящной фигуры в длинном черном плаще?...
Сефирот не признавался в этом даже сам себе. Но ему хотелось считать, что есть.
"Я – обычный человек".
Как банально. В это верить ему не хотелось.
"Я – необычный человек."
Это уже лучше. Помогает примириться с неприятием со стороны окружающих. Они просто неспособны понять его из-за своей ограниченности и … обычности.
"Жаль, что я не застал свою мать. Жаль, что я стал невольно причиной ее смерти. Уж она-то смогла бы понять меня. Профессор Ходжо все эти годы убеждал меня в том, что заменит мне отца. Естественно, у него ничего не вышло – ведь он даже ни разу не поговорил со мной о чем-либо кроме своих тестов. Он причинял мне боль ежедневно все эти годы. Я понимаю, это его работа. Но нельзя считать отцом того, кто причиняет тебе боль".
Зато Сефирот научился терпеть боль. Стал с нею очень близко и хорошо знаком. Так, что почти сроднился с ней.
"Но теперь я отыграюсь за все на этих глупцах, сопротивляющихся Шин-Ре! Именно из-за таких, как они, я и был создан… таким!"
Сефирот сжал руку в черной перчатке. Он с нетерпением ждал мига, когда сможет сомкнуть пальцы на рукояти меча и отправиться в свой первый настоящий бой.
Он давно был готов самому стать воплощением боли.

***

Седьмой день. Первое задание. Отряд "Soldier" на марше от лагеря Шин-Ра 1 к лагерю Шин-Ра 2. Сигнал вызова военной рации.
– Ваша первая миссия, лейтенант. В горном районе к юго-западу от поселения Цо-Лань обнаружена небольшая вооруженная группировка сепаратистов. Предположительно, их цель – присоединиться к общей массе противника в городе Вутае. Мы высылаем вашу группу в поддержку регулярным войскам. Вы должны быть на месте в 11:00. Все враги должны быть уничтожены. Пленных не брать.
Размеренный, спокойный голос. Неудивительно – его обладатель сидит сейчас в тепле, уюте и безопасности где-то в Мидгаре, очень далеко отсюда…
Вот помесил бы сам сапогами эту непролазную грязь, оставшуюся после весенних вутайских дождей, полазил бы сам по крутым и опасным вутайским горам…
– Можно узнать, в чем причина такого категоричного приказа?
Рация устало вздыхает.
– Запомните. Идеальный солдат не задает вопросов. Он просто делает то, что ему прикажут.
Сефирот сжимает рацию в кулаке до скрипа. Идеальный солдат! Как же ему надоело это глупое словосочетание!
Голос продолжает.
– Но на первый раз я отвечу. Или вы их – или они вас. Третьего не дано. Так что удачи. И помните – мы возлагаем на вас большие надежды. Судьба этой планеты в ваших руках.
Сефирот нехорошо усмехается. Что ж, возможно…
Отключение связи.

С момента приезда в Вутай прошла уже неделя. Сефирот узнал за эту неделю о жизни больше, чем за все предыдущие годы. И развитие событий обещало впереди еще больше.
В первый день его солджеры, все на три-четыре года старше, просто не поверили, что он – их командир. Целый день они перешептывались и удивлялись. Сефирот не стал даже заговаривать с ними и оставил обдумать новость. Сам же он первый день провел за изучением плана военных действий на ближайшие три месяца.
На второй день солджеры поверили. И им это почему-то не понравилось. Один из них рискнул заявить об этом открыто. В весьма неуважительной форме и с грязными армейскими намеками.
Теперь вышеуказанный субъект отдыхал в лазарете лагеря Шин-Ра 1. Сефирот отправил его назад. Все равно со сломанной рукой от него не было бы никакой пользы.
С третьего дня в отряде "Soldier" установилась строгая субординация и видимость взаимного уважения, с одной стороны базирующаяся на страхе, а с другой – на презрении.
Сефирота сложившаяся ситуация вполне устраивала. И он собирался ее закрепить.
– Отряд, слушай мою команду! – Сефирот посмотрел на часы. – через сорок минут вы должны быть в пяти километрах отсюда. Выполнять!
Он даже не стал проверять, отдали ли ему честь. Просто встал и пошел в указанном направлении. Он знал, что будет на месте уже через полчаса. А значит, придется поднапрячься и отряду "Soldier".

***

Сефирот медленно шел по горной долине, совсем недавно бывшей полем кровавой бойни. Конечно, бунтовщики были разбиты. Потери регулярных войск незначительны. Группа "Soldier" не потеряла никого.
Он считал это полностью своей заслугой. Он подозревал о засаде в ущелье. Откуда-то знал. Просто почувствовал. Он не пустил туда никого из солджеров. И все же позволил командиру первого регулярного отряда войти в предательскую лощину первым.
Собственно, половина первого регулярного отряда и была теми самыми "незначительными потерями". Несправедливо было бы считать, что Сефирот не сказал о своих опасениях его ныне почившему командиру. Но спорить с этим самоуверенным сорокалетним человеком не стал. Разговор прекратился, как только прозвучало слово "сопляк".
После этого дня никто никогда больше так не скажет.
Сегодня Сефирот убил шестерых. Группа противника оказалось совсем не такой небольшой, как считали командные чины в Мидгаре. Но он был только рад этому.
Он думал, что это будет какой-то особенный шаг, особый рубеж в жизни – первый поверженный враг. Но нет. Ничего особенного. Просто вместо фразы "ты победил" сигналом успеха здесь является сдавленный хрип, алая кровь на клинке и падение мертвого тела. Почти никакой разницы. Только отсутствует раздражающая необходимость останавливаться перед самым мигом триумфа. Возможно, Сефирот не почувствовал ничего особенного оттого, что свое первое убийство совершил еще при рождении. А может, и это отношение было зашито в его генах проектом "Идеальный солдат".
Ему было все равно.
Сейчас он просто мягкими кошачьими шагами шел мимо тел людей, недавно бывших живыми, и чувствовал себя опоздавшим синегами*, которому уже некого провожать. Все ушли сами. Это были истинные вутайцы – самураи, с решительностью на лицах даже после смерти. Каждый из них дорого продал свою жизнь. Но все равно никто из закаленных в боях матерых мужчин не смог достойно противостоять бледному худому подростку, впервые ступившему на дорогу войны.
Это ли не свидетельство уникальности?
Сефирот перешагнул через очередное тело, и под его сапогом что-то негромко звякнуло. Он наклонился и поднял длинный вутайский клинок, еще влажный от крови. Методично, словно находился в арсенале Шин-Ра, проверил баланс, заточку. Не все было идеально, но уж гораздо лучше, чем то оружие, что ему выдали при поступлении в армию Шин-Ра. Сефирот, конечно, умел владеть почти любым оружием. Но какой воин не хочет себе лучшего?...
– Отдай…
Тихий хрип. Хрип умирающего.
Похоже, появилась-таки возможность сыграть роль синегами.
Сефирот взглянул себе под ноги. Вутаец, бывший хозяином меча, был еще жив. Но это явно временное явление.
– Зачем он тебе теперь? - Сефирот со свистом рассек чужим мечом воздух. Вниз сорвалось несколько алых капель.
– В мече… честь… В мече… душа… Отдай…
Вутаец закашлялся кровью.
– А если нет? - спросил Сефирот. Ему казалось странным, что этого человека в последние минуты заботят такие вещи.
– Тогда… Ты будешь проклят!... - в глазах умирающего неожиданно вспыхнула настоящая ненависть. Сефирот даже вздрогнул от силы этого взгляда. И поймал себя на желании выполнить последнюю волю воевавшего на другой стороне бойца.
"Почему нет? Здесь мне нечего кому-нибудь доказывать…"
Он опустил меч клинком вниз, встряхнул его, и, наклонившись, вложил в руки смертельно раненного врага.
– Я не боюсь твоего проклятия. Но я уважаю твою волю и решимость. Очень жаль, что такие люди, как ты, идут против Шин-Ры.
Вутаец из последних сил, до белизны стиснул пальцы на рукояти.
– Мне… тоже… жаль… тебя…
Сефирот постоял над ним еще несколько секунд. Затем привычным жестом отбросил волосы за плечи и пошел дальше. За спиной он оставил только смерть. И уже не у кого было выяснять истинный смысл последних слов.

***

– Доложите.
– Задание выполнено.
– Потери?
– Тридцать шесть человек из первой группы. В том числе ее командир. Среди моих подчиненных потерь нет.
Короткое молчание.
– Лейтенант.
– Да?
– Это слишком много! Мы не можем допускать такого перерасхода сил! Вам ведь известно, что наши войска находятся в очень сложном положении – каждый боец на счету! А как вы объясните то, что погибли хуже обученные обычные солдаты, а ваши молодчики отсиживались в тылу? Ваша группа была сформирована, чтобы первой идти в атаку! А не прикрываться другими! И как только мог капитан Хитто…
– Извините, но я не знаю этого имени.
– Это командир первой группы! Неужели вы хотите сказать, мистер Сефирот, что даже не поинтересовались его именем?
– Это не имело отношения к задаче. Прошу вас учесть, что покойный мистер Хитто имел звание выше моего. Он приказал мне прекратить панику. И я прекратил.
Снова молчание.
– Лейтенант?
– Да?
– Этого больше не повторится. Вы слышите – этого больше не повторится!
– Так точно. Есть.
Конец связи.

***

Это больше не повторилось. Просто подразделение "Soldier" с тех пор выполняло задания в одиночку. Логика Сефирота была проста – если ты ни с кем не сотрудничаешь, не ждешь ничьей помощи – ты ни за кого не отвечаешь. Если он узнавал, что под его командование отряжен еще кто-то, кроме солджеров – он своим приказом оставлял непрошенную помощь в казарме. За первые два таких распоряжения он получил выговор. Третью выходку подобного рода командование проигнорировало. После четвертой помощи больше не предлагали.
Группа "Soldier" стала действовать самостоятельно. Генералы регулярной армии пытались поначалу отдавать Сефироту приказы. Но он их игнорировал, и при этом его решение всегда оказывалось более стратегически верным. Наказывать его за самоуправство запретил лично Артур Шин-Ра. Таким образом, вскоре группа Сефирота фактически приобрела автономию и стала безоговорочно подчиняться только приказам президента корпорации.
Это устраивало всех. Подразделение Сефирота стало "армией в армии". И действовало куда эффективнее основных сил. Профилем солджеров стали точечные прорывы, штурмы и карательные миссии. Поползли слухи, что командир группы зачастую выполняет в одиночку какие-то чрезвычайно секретные задания Шин-Ры. Обычно такие слухи рождались после неожиданной смерти очередного лидера сопротивления Шин-Ре, совпавшего по времени с отъездом Сефирота, ставшего уже капитаном, на большую землю. Ни один слух не подтвердился.
Ход войны переломился через год. Теперь линия фронта медленно, но верно стягивалась тугим кольцом вокруг древней столицы Вутая, одноименного города. То, что оставалось за спинами шинровских солдат, назвать страной уже было нельзя. Стальная рука Шин-Ры выдирала сорняк с корнем.
И все знали: если на участок прибыла группа "Soldier", скоро граница войны сделает еще один шаг вперед. Солджеры были почти неуязвимы. За год вооруженных действий группа потеряла всего шесть солдат. Пять из них – на поле боя. Шестой был убит командиром за дезертирство.

***

– Капитан, вы помните свое самое первое задание?
– Так точно.
– Шин-Ра меняет политику. Нужно сохранить хотя бы тридцать процентов населения Вутая. Теперь ваша задача – отправиться в родную деревню тех повстанцев с предложением о капитуляции жителей.
– Мы – не парламентеры.
– Ваше присутствие должно убедить их в необходимости согласия. Вы разве не в курсе, что конкретно вашей колоритной личностью вутайские мамы пугают детей?
– Никак нет, не в курсе. Приму к сведению.
– Примите.
Смешок.
– Ваши распоряжения на случай отказа жителей?
– Нам не нужны в тылу нашей армии люди, способные ударить в спину. Совсем не нужны.
– То есть…
– Вы меня поняли. Выполняйте.
– Там в основном будут женщины, старики и дети.
– Выполняйте!
Голос – сталь.
– Есть.
Голос – лед…

***

В воздухе витал тонкий аромат цветущей сакуры. Снова была весна.
Всю ночь группа "Soldier" была на марше. В деревню Ци-Дзой она вступила на рассвете. В этом селении действительно почти не осталось мужчин. Лишь усталые женщины с заплаканными глазами и испуганные дети, похожие на диких волчат, молча буравили спины солджеров тяжелыми ненавидящими взглядами, когда те проходили мимо них к центру деревни. Солджерам явно было неуютно. Они передергивали плечами и не снимали рук с рукояток своего оружия. Лишь Сефирот выглядел так, словно считал себя полноправным хозяином этого места. Он, казалось, просто грелся в пламени чужой ненависти. Он пытался принять ее, сделать своей и ответить тем же. Пытался на самом деле возненавидеть всех этих людей. Чтобы поверить в правильность приказа. Чтобы выполнить его.
Нельзя сказать, что у него плохо получалось.
Он и раньше почти не сомневался, что все эти люди откажутся заключить договор. Встретившись же с первым из пылающих огнем гнева взглядов, он перестал сомневаться в этом вовсе.
Но хотя бы попытаться было его заданием.
– Мы пришли с миром. У нас есть для вас дружественное предложение со стороны Артура Шин-Ра, президента корпорации.
Никто не спешил ответить. Тягучее молчание повисло в воздухе, как только умолк звенящий горным хрусталем голос Сефирота. Несколько минут прошли в тишине, которая могла закончиться чем угодно.
Наконец из толпы вутайцев вперед выступил худощавый седой старик в сером балахоне. Очевидно, это был староста деревни. Он нахмурил брови и стукнул посохом о землю, подняв небольшую тучку пыли.
– Не предлагайте нам предательства! Никогда ни один вутаец не предаст другого!
Голос оказался неожиданно сильным и крепким.
Сефирот усмехнулся и скрестил руки на груди.
– Вы так уверены? Вспомните Ла-Ой. Мы бы не смогли захватить его так просто, если бы трое ваших соотечественников не помогли нам сделать это.
Старик нахмурился еще больше.
– Вы пытали их! Вы низко угрожали им!
– Ничего подобного. Мы, в отличие от вас, хорошо обращаемся с пленными. Просто мы редко берем кого-то в плен, уважая вашу веру. Разве не является для воина самым страшным позором попасть в плен?
Староста с отчетливым хрустом сжал кулаки.
– Ну и как вы добились того, чего добились?
– Я всего лишь поговорил с каждым из той троицы с глазу на глаз. – Сефирот откинул назад челку и вперил насмешливый взгляд в лицо старосты. – Они поняли, кто на самом деле прав. Поймите же и вы.
Долгие десять секунд старик пытался понять, что же его так пугает в глубине изумрудных озер за белым водопадом волос. Затем он понял. Вертикальные зрачки.
"Посмотрев в глаза, ты легко отличишь синма**, кем бы он ни был – богом или демоном, и какой бы облик не принял – ведь никогда он не сможет изменить хищного духа, что глядит из его зрачков." Так говорит священная книга Кодзихонге***. Библия Вутая.
А еще она говорит, что синма выпьет душу, если слишком долго смотреть ему в глаза. Староста опустил взгляд.
"Они все опускают глаза… Почему? Найду ли я хоть кого-нибудь, кто смело ответит мне, кто будет смотреть без страха и подозрения?.." Сефирот мотнул головой. Ненужные мысли. Посторонние мысли. Прочь.
– Лучше бы вы их пытали … - прошептал старик.
– Что? –переспросил Сефирот.
– Ладно, я поговорю с вами в Доме Совета. – староста махнул рукой в направлении большого длинного церемониально украшенного дома. – Но знайте, что это – лишь знак вежливости, которой вы, безусловно, не заслуживаете! А пока – убирайтесь!
Это были заготовленные заранее слова. Теперь сам говорящий не был в них уверен.
– Как скажете, уважаемый. – Сефирот вежливо улыбнулся. – Мы уходим сейчас же. Но через три часа мы вернемся. Я вернусь.
Он развернулся и пошел по дороге прочь от деревни. Как всегда, не оглядываясь.
Толпа расступилась перед ним молча. Солджеры вереницей потянулись следом, словно инверсионный след от пролетевшего по небу метеорита.
Какая-то маленькая девочка потянула старика за рукав.
– Дедушка Цо, зачем вы назначили этому беловолосому демону встречу? Вы ведь не собираетесь уступить?!
Старик грустно погладил девочку по голове.
– Конечно, нет, Лянь. Я просто думал, что мне удастся убедить их оставить в живых хоть кого-то.. Понимаешь, я хотел воззвать к тому человеческому, что, возможно, дремлет в душе их командира…
Он проводил взглядом высокую черную фигуру, уверенными четкими шагами уходящую за поворот дороги.
– Но, похоже, я зря надеюсь…

***

Через три часа Сефирот вернулся один. Он так решил. Солджеры не стали возражать – они давно знали, насколько подобная затея может быть опасна.
Он сам не знал толком, что подвигло его на это. Но интуиция еще никогда его не подводила. Он должен был прийти в деревню один. Что-то там ждало его и только его.
Сам себе он сказал, что еще можно поймать шанс и действительно заставить Ци-Дзой подписать договор. Он бы на месте деревенских, не раздумывая, согласился. Разве можно бороться с Шин-Рой? Нет. Сефирот понял это еще в раннем детстве. И поэтому молчал и терпел всю боль, что приносили ему бесконечные эксперименты Ходжо – живого воплощения воли Шин-Ры в жизни Сефирота. Он не сопротивлялся, так как знал, что все это все равно не прекратится. Все будет так, как скажет Ходжо.
Все будет так, как скажет Шин-Ра.
Но жители деревни так не считали.
– Он один? Но почему?
– Возможно, это ловушка!
– В первый-то раз они приперлись всей кучей! Где же она теперь спряталась?
– А давайте убьем его! Пока есть шанс!
Последний оратор увесисто получил посохом по голове от подошедшего старосты.
– Кензо, твои слова и мысли недостойны вутайца. Мы все равно не сможем его убить. Ему нечего опасаться. Я приму его, как договорились.
Несколько недоуменных взглядов остановились на лице старика. Но он не стал ничего объяснять.
Религия Вутая давно в упадке. Мало ли что в жизни бывает. Лучше попробовать не верить в суеверия. Хотя бы попробовать…

***

Они сидели в Доме Совета и пили вутайский зеленый чай. Староста, похоже, не ожидал, что командир солджеров согласится на это. И теперь смотрел на него с большим уважением, чем раньше.
Сефирот сделал еще глоток. Нет, он отнюдь не был склонен к ненужному риску и отлично знал о мастерстве вутайских алхимиков в области составления ядов. Именно поэтому его левое запястье сейчас стягивала тонкая невзрачная веревочка – чрезвычайно редкий и ценный артефакт, дающий носящему защиту не только от отравления. Раньше она принадлежала одному из солджеров, не знавшему ее истинной природы и настоящей ценности. Но Сефирот сразу понял, что это за предмет. Это был его дар – видеть и ощущать потоки Мако во всем ничуть не хуже, чем биение крови в собственных венах.
Кстати, то был тот самый солджер, что был убит при попытке дезертирства.
Сефирот отставил чашку.
– Я польщен и приятно удивлен вашим гостеприимством. Но давайте все же вернемся к цели нашей встречи.
Староста Цо нахмурился и тоже отставил чашку. Фарфоровую чашку с перекрученным вутайским драконом из голубой и розовой эмали.
Сефирот продолжал.
– Ваш переход на сторону корпорации, поверьте, принесет вам только выгоды. Шин-Ра обещает забыть все недоразумения, имевшие место в прошлом, и не строить никаких препятствий для вашей дальнейшей счастливой жизни и работы под эгидой корпорации.
Цо поднял глаза.
– Послушайте, Сефирот-сан... Я уже не один раз слышал все это…
– Дайте мне закончить!
Сефирот ненавидел, когда его перебивали. Он встал и, заложив руки за спину, начал медленно вышагивать туда-сюда по продолговатой комнате. С каждым новым по-кошачьи неслышным шагом помещение заполняла наэлектризованная напряженность.
– Вы должны оказывать всестороннюю поддержку армии Шин-Ра. Вы должны отказывать в помощи всем лицам, находящимся в конфронтации с корпорацией и немедленно сообщать об обнаружении таких лиц. Вы должны…
Вдруг Сефирот замолчал. Сейчас он оказался перед невзрачным небольшим алтарем, незаметно притаившимся в тени в конце единственной комнаты Дома Совета. На алтаре под голубоватым стеклом, похожим на весенний лед, лежала великолепная катана – длинный (даже очень!) великолепный вутайский клинок, прикрученный двумя тонкими золотыми проволочками.
Сефирот как-то автоматом протянул руку вперед. Пальцы ткнулись в холодное стекло.
– Вы должны…. сдать все имеющееся оружие Шин-Ре. – сказал он.
Староста встал и подошел к нему.
– Она зовет вас, да? Она ищет хозяина. Но это не вы. Забудьте об этом. А последний пункт действительно существует или вы придумали его только что?
Сефирот промолчал, лишь смерил старосту Цо пробирающим до костей взглядом и опустил руку, проведя по стеклу пальцами сверху вниз, словно когтями.
– Вы должны понимать, что мы никогда не согласимся выполнить ваши требования. И последнее – в том числе. Для каждого вутайского дома существует своя святыня. Это меч главы рода. Ни одна семья добровольно не расстанется с ним. А это – он кивком указал на алтарь – это святыня всего Вутая. Ведь Ци-Дзой – храмовое поселение, разве вы не заметили? Мы храним легендарный клинок – Масамуне, душу Вутая.
– Масамуне… прошептал про себя Сефирот.
"В мече… жизнь… В мече… душа…."
Возможно, сработал еще живший в нем детский капризный максимализм. Но Сефирот твердо решил, что без этого клинка не уйдет. Это ведь сразу видно - они просто созданы друг для друга! Этот меч слишком необычен, чтобы принадлежать обычному человеку!
– Давайте сделаем так. Все ваши люди уйдут к Вутаю, деревня будет уничтожена, а я напишу в отчете, что вы все мертвы. Думаю, это вас устроит?
Сефирот чуть наклонил голову к левому плечу и вопросительно посмотрел на Цо.
– И что же вы просите взамен за свое великодушие?
Староста Цо задал вопрос таким тоном, что Сефирот понял, что его предложение уже отклонено. Но все же ответил.
- А вы отдадите мне Масамуне. Душу Вутая. Но разве души людей стоят двухметровой "души" из куска металла?
Взгляд Сефирота вновь вернулся к вожделенному оружию.
"Стоят!"
Пробежал по лезвию, словно по застывшему лунному лучу. Остановился на черном матовом эфесе.
"Он должен стать моим!"
- Знаете, подписав соглашение с Шин-Ра, наша деревня без сомнения изменит Вутаю. Это вы понимаете, что бы вы там ни говорили. Но поймите, что, согласившись с вашим предложением, наша деревня предаст Вутай ничуть не меньше! И даже больше. Мы никогда не думали, что военные действия могут достичь этих мест. Мы были слишком самоуверенны. Иначе клинок давно был бы в Вутае.
Сефирот хищно прищурил глаза.
– Это отказ?
– Да, это отказ. И не лично вам. Это оружие принадлежало в древности богу. Человек не может владеть им. Только если вы…
Сефирот полностью развернулся спиной к Цо. Он уже услышал почти все, что хотел. Теперь он смотрел лишь за голубое стекло.
– А если я возьму его без вашего согласия? Силой?
Ответ – почти шепотом.
– Вы получите с ним проклятие, которое однажды погубит вас…
Сефирот больше не раздумывал. Левый кулак, затянутый в черную кожу, с силой впился в старое стекло витрины. В стороны брызнули звонкие осколки. Правая рука лишь мгновением позже сомкнулась на рукояти Масамуне.
Быстро, как молния, он развернулся назад. Кромка клинка, ставшая почти сразу органичным продолжением руки, легко снесла голову старосты Цо с плеч, словно не встретив сопротивления. "И все таки он…" – прошептали губы старосты перед смертью. И замолкли навсегда.
– Я уже говорил это одному из ваших – я не боюсь проклятий!
Сефирот бросил фразу трупу, даже не заботясь о том, что тот ее не услышит. А затем запрокинул назад голову и первый раз в жизни разразился торжествующим демоническим смехом.
Он чувствовал себя великолепно, как никогда раньше. Словно за спиной выросли мощные крылья, черные, как ночь, несущие сквозь бездну пространства с легкостью мысли. Словно можно оторваться от земли и забыть навсегда об этом куске грязи, который его жалкие обитатели называют Планетой. Теперь он был закончен. Словно наконец-то наточили давно ждавший этого древний меч. Создание абсолютного оружия завершено. И, кажется, тихий нежный голос на задворках сознания стал чуть громче и отчетливей.
"Вперед, мой ангел! Уже скоро…"
Теперь он сделает это не потому, что Артур Шин-Ра приказал ему. Он сделает это, чтобы древняя сталь впервые за века вспомнила вкус свежей крови.
"Ну что ж, приступим к выполнению приказа!"
Он поднял клинок и осторожно провел языком по тыльной стороне лезвия. Не только сталь должна знать вкус крови.
Кровь оказалась теплой и соленой, словно вода древнего моря. Словно молоко матери. Во всяком случае, так показалось Сефироту, никогда не знавшему этого вкуса.
Он отряхнул кровь с клинка, отбросил в угол свой старый меч, выданный Шин-Рой, забросил за спину длинные черные ножны Масамуне. Протянул руку к так хорошо горящим седзи**** Зала Совета.
– Fire!
А потом он убивал. И впервые в жизни делал это с истинным удовольствием.

***

Солджеры стояли примерно в километре от деревни и ждали капитана. Время они коротали игрой в карты, рассказыванием скабрезных анекдотов и перемыванием косточек вышестоящему начальству.
– Черт, наш долбаный президент что, считает, что мы здесь прогуливаемся? На то, что он нам платит, в Мидгаре нельзя даже сходить в туалет!
– Ты что, собрался в личный сортир дона Корнео? Ты смотри там поосторожнее, а то…
Смех.
– Да, в общем-то и правда платят хреново. Вот послал бы Артур своего драгоценного сыночка послужить в армию – зарплата сразу бы скакнула!
Сказавший это солджер достал брусок и стал затачивать меч.
– Ха, да скорее в ведомости появилась бы отдельная графа "Жалование Руфуса Шин-Ра"! – возразил другой. – Я слышал, что сейчас в ней уже есть подобная строка – "Жалование Сефирота Серафина"!
Точивший меч перестал его точить.
– Ты поосторожнее со слухами, парень. Особенно со слухами о капитане. Это опасная вещь. Ты новенький, не знаешь… Так я тебе расскажу. Численность нашу пока до осени не поменяют, и взяли тебя не просто так, а на место … ммм… как это в официальных документах? "единиц, временно потерявших боеспособность и транспортабельность". Вместо сдохших, по-нашему.
– Ну и к чему говорить это? Это и муглу понятно. – блондин, заговоривший о слухах, усмехнулся.
– Ты, я смотрю, не мугл, потому тебе еще много чего непонятно! Так вот, один из этих "единиц", Вилли его звали, хороший был в общем-то парень, только… Ну, голубой. Мальчики ему нравились. Ну, ты понимаешь. В общем-то, в армии не редкость, особенно у регов…
Все слушавшие сделали жутко серьезные лица, говорившие: "Ну, уж мы-то не реги!" Очевидно, неприязнь солджеров и регулярных войск, начавшись с противоборства командиров, вовсю распространилась среди рядового состава.
– Хм, ну и что?
– Ну и то. С самого еще начала он… как бы это сказать помягче… в общем, в капитана нашего влюбился.
Блондинистый парень выпучил глаза. Мысль влюбиться в ужасного Сефирота явно казалась ему по меньшей мере дикой. Скучавшие вокруг солджеры подтянулись к месту разговора, явно заинтересованные.
– Да ну!
Рассказывавший солджер усмехнулся.
– Вот и ну! На мой взгляд, неудивительно. Мы тогда ведь еще не знали, что он… такой. Я вот тоже, когда первый раз капитана увидел, так и подумал: "Какая красивая девушка!"
Вокруг заржали.
– Н-да… Потом разглядел, когда "девушка" одной левой Брюсу руку в трех местах сломала за пару вполне обычных дружеских подколок… И скажу теперь: слава богу, что он не девушка! А то бы я точно уже был бы если не трупом, то точно импотентом…
Заржали громче.
– Хей, не отвлекайся, Рию! Взялся рассказать о Вилли – говоривший посерьезнел – так рассказывай!
– Ну, так я о чем и говорю. Вы тут, наверное, слышали рассказы о капитановой нестандартной ориентации. Это все реги придумывают. И все время слухи такие снова возникают – уж больно у него внешность такая… странная. Так вот я скажу вам: брехня все это!
– Хе, а ты проверял? – спросил кто-то.
Солджер шпильку проигнорировал.
– Я вам по этому поводу вот что скажу. Нет у него вообще никакой ориентации. Никем он вовсе не интересуется.
– Хех, это как же? Импотент он, что ли? А может, зоофил? Или еще чего похуже?
Солджер зыркнул на смутьяна так, что никто не улыбнулся вопросу.
– Вы, парни, я думаю, знаете. Секс – это, конечно, хорошо, но без чувства почти совсем удовольствия не приносит.
Чей-то выкрик "Кому как!" задавили прочие слушатели.
– А капитан наш… На мой взгляд, хоть немного, и то полюбить никого не способен. Даже просто наплевать не способен. Ему всегда все глубоко противны. Ущербный он по этой части. Самый ущербный из всех, кого я знаю.
– А может, он просто не дорос еще! Лет-то ему сколько сейчас? Четырнадцать? Пятнадцать?
– Насчет лет – это, по-моему, утка все! Не может ему быть столько, сколько заявлено! А даже если и правда – я в его возрасте уже полсектора…
– Да, будет хвастать-то! Лучше бы в бою подвиги совершал!
Солджеры снова неорганизованно загалдели. В присутствии командира минуты, свободные от команды "Смирно!" им выпадали крайне редко.
Вдруг раздался чей-то вскрик:
– Смотрите!
Все обернулись в сторону, куда часом раньше отбыл Сефирот. Примерно от места расположения деревни к небу поднимался серый столб дыма. Ци-Дзой горела.
– Он что же, один их всех?... –спросил чей-то тихий шепот. Никто не ответил.
– А чем то дело-то кончилось? – не отрывая глаз от дыма, спросил блондин.
– Чем? А ничем. Подкатил Вилли однажды к капитану со своими признаниями. Он ведь не извращенец был в полном смысле этого слова, а просто природой обиженный…
Дым поднялся выше. Стало ясно, что занялось хорошо и не случайно. На пороге слышимости Солджерам почудились крики и звон стали.
– И?
– И все. И убил его капитан. Через неделю. А в отчете написал "за попытку дезертирства".
Солджер спрятал брусок и проверил режущую кромку клинка.
– Приготовьтесь, парни. Возможно, нам придется добить тех, кого он не догонит.
Он воткнул меч в землю перед собой и встал рядом.
– Хотя вряд ли…

***

Когда ты становишься необходим, с тобой начинают считаться. Начинают уважать. И немного побаиваться. А иногда и много. И это прекрасно.
Сефирот сидел в черном кресле для VIP-гостей в кабинете Артура Шин-Ра. И мог позволить себе вызывающе заложить ногу за ногу и смотреть не на президента корпорации, а куда вздумается.
Вздумалось ему, конечно, как всегда, в десятитысячный раз обследовать Масамуне. В принципе, по прошествии всех битв она все равно всегда была как новенькая. Просто для Сефирота стало привычкой в хорошем настроении мурлыкать над своей любимой игрушкой.
Артур Шин-Ра вещал.
– О да, полковник, я в вас не ошибся! Последние два года, без сомнения, были переломными в этой войне! И вы были не последним фактором нашего успеха!
Сефирот молча кивнул, не поднимая глаз.
– А ваш карьерный рост – он очень впечатляет! В случае успеха в решающем сражении – а оно будет успешным, я уверен! – так вот, в случае успеха вы станете генералом! Я вам обещаю!
Сефирот снова кивнул. Ему, в общем-то, было плевать на звания. Знаки различия, как и отличия, он игнорировал, его и так все знали. И вне зависимости от звания он все равно оставался командиром отряда "Soldier". Делать еще что-то ему никогда не предлагали, да он и не согласился бы. Иногда его пытались пригласить на тактические совещания. А он отнекивался и не приходил. Он знал, что тактики у Шин-Ры бездарные. А чем бездарнее тактическое планирование войны, тем больше на ней возникнет ситуаций, разрешить которые сможет только группа "Soldier".
– С такими темпами вы могли бы без проблем дослужиться до бога, если бы это было возможно!
На этот раз полковник поднял взгляд на президента.
"Это он так шутит? Ну-ну…"
Артуру Шин-Ра под этим взглядом шутить сразу расхотелось. Ему вдруг показалось, что это не он вызвал Сефирота к себе в кабинет, а с точностью до наоборот. Причем вовсе не для похвалы. Всегда уверенный в себе при ком угодно, в присутствии этого странного длинноволосого красавчика президент робел и пугался. В особенности его пугал жуткий меч Сефирота, принесенный тем с одной из вутайских миссий в середине своей карьеры. Как-то раз Артуру приснилось, что его насквозь проткнули этим клинком. С тех пор он относился к нему с предубеждением.
Но мысль о попытке убедить Сефирота спрятать оружие и не нервировать начальство нервировала президента еще больше.
– Кхм… Так вот, текущее положение дел! – президент ткнул пальцем в разложенную на столе военную карту, радуясь, что есть повод не смотреть больше в эти кошмарные глаза. – У противника остался последний город – Вутай, их древняя столица! Наши войска окружают город со всех сторон. Сражение начнется завтра в полдень. Ваши парни, как всегда – ударная группа. Задача – захватить город и подавить в нем любое сопротивление. Если наткнетесь на правительство, попытайтесь не убить его членов. Этим займутся другие. Желательно, чтобы Вутай был нашим к четырем часам – у меня на это время запланирован приезд телевизионной команды новостей.
Артур Шин-Ра украдкой метнул взгляд на своего полковника. Тот на карту явно плевать хотел. Его внимание было поглощено мухой на потолке.
Президент не стал спрашивать, слушает ли он. По прежнему опыту президент знал, что Сефирот слышит не только то, что ему говорят, но и многое из того, что слышать по идее не должен.
– Да, и еще. Пожалуйста, не применяйте в Вутае свой прошлый опыт. Может, он пригодится где-нибудь в другом месте. Мировая общественность будет ужасно расстроена, если Вутай сгорит – это ведь уникальный памятник древней культуры… Возможно, мы позже устроим там курорт. Ну, все. Все понятно?
Сефирот встал, привычным жестом откинул волосы назад, закинул за спину Масамуне.
– Так точно. Все понятно. Разрешите выполнять?
Армейские слова в исполнении Сефирота выражали что угодно, только не подчинение.
– Да. Выполняйте.
– Есть.
Уходя, Сефирот последний раз взглянул куда-то под потолок и, как показалось Артуру, прошептал какое-то короткое слово. Мило улыбнулся и вышел тихо, словно тень.
Снова посмотрев на карту, президент обнаружил на ней, прямо над точкой, подписанной "Вутай", дохлую муху. Очевидно, то слово было "Death".
Выбросив муху в пепельницу, президент погрузился в тяжкие раздумья о том, что это было – шутка, случайность или угроза.

***

Сефирот стоял у окна в лаборатории. Он сам не знал, зачем вернулся сюда, в эту комнату со стеклянными стенами, в которой прошло его детство. Скорее всего, просто чтобы вспомнить. Для этого он три недели назад пришел к Ходжо с жалобой на падение общего тонуса и депрессию. Ходжо покивал, взял кровь на дюжину разных анализов и назначил серию сеансов облучения Мако. Как тогда, в далеком детстве.
На самом деле облучение Мако ему давно уже было не нужно. Он много лет назад научился вытягивать энергию из окружающей среды самостоятельно. Но когда-то, лет в семь, он чуть не умер, не получив вовремя очередного сеанса…
А сейчас… Сефирот отлично знал, что с ним сейчас. Ему просто было скучно. Все четыре года, прошедшие с того дня, когда он вошел в ворота покоренного Вутая.
Просто чертовски скучно.
Группу "Soldier" низвели до положения полицейского отряда. Генеральский чин Сефирота остался лишь на бумаге.
Он пересмотрел после войны все выпуски новостей, снятые за годы конфликта. И те первые, в которых говорилось о "небольшом локальном недоразумении, которое разрешится в ближайшую неделю". И те, что начинались со слов "Неужели дела Шин-Ры так плохи, что она посылает на войну детей?", снабженные его фотографией. И те, что, продемонстрировав миру несколько кадров с ним же годом-двумя позже, начинались со слов "Очередные успехи прославленного героя Вутайской войны"…
Он искал там хоть какую-нибудь идею о том, что же ему делать после победы. И не находил.
Ныне солджеры стали просто кучкой мальчиков на побегушках. И количество, и качество "мальчиков" постоянно уменьшались. Правда, Сефирота вот уже три года собственные подчиненные совершенно не заботили. Он один ездил на все задания, сопровождаемый лишь желающими, и не преследовал тех, кто хотел уйти из группы. Ездил в надежде, что хоть одно из заданий окажется серьезным и интересным.
Пару раз ему удалось кого-то прирезать. Но куда чаще задания были просто издевательством. Вот как новое: через два дня Сефирот должен отправиться в захолустный городок Нибельгейм. Реактор у них там, видите ли, барахлит. Монстры расплодились…
Тьфу.
Он вздохнул и, задрав голову, стал смотреть прямо в небо. Сейчас уже был вечер, почти стемнело. Ему всегда нравилось ночное небо над Мидгаром. Здесь оно было какое-то особенное. Возможно, потому что видно было только из Шин-Ра Билдинга и с верхнего уровня. А значит, предназначалось далеко не для всех…
Лишь для избранных.
Темное летнее небо вдруг чуть изменилось. Сефирот пригляделся.
Быстрой линией наискосок по небу чертила падающая звезда, мини-метеор, прорвавший атмосферу Планеты. Сефирот вспомнил, что никогда раньше не видел падающих звезд и не загадывал желаний.
Правая рука автоматически потянулась за плечо. Пальцы коснулись рукояти Масамуне, проклятого клинка вутайского бога войны и смерти. Легенды говорили, что этот меч всегда в конце концов приводит хозяина к гибели, так как ищет среди людей достойного себя, подобного своему первому хозяину, и не находит. А когда найдет, говорили легенды, мир поглотит тьма и адский огонь.
Впрочем, таких подробностей Сефирот не знал. Он просто пытался понять, чего же хочет.
Слова пришли сами.
– Пусть снова начнется война!
Звезда вспыхнула и погасла. Но Сефирот знал, что его желание было услышано.
"Хм… Вряд ли что-нибудь выйдет… Но иногда приятно побыть суеверным".
Сефирот отошел от окна и посмотрел на часы. Пора было отправляться в Джанон. Нужно уладить еще кое-какие дела перед отправкой в Нибельгейм.
"Тысячу раз в прессе меня называли "сыном войны". Похоже, я осиротел. Эй, мама, где ты? Ты мне позарез нужна, или я сойду с ума…"
– Скоро…
Он вскинул голову.
Ему показалось, или он действительно услышал ответ?...

Когда он покидал лабораторию, ее служащие провожали его удивленными взглядами. Большинство из них в первый раз видели, чтобы Сефирот улыбался.
Немного презрительно и холодно. Но улыбался. Чему? Каким-то своим мыслям.
Лаборанты, поудивлявшись, тоже заулыбались.
Зря. Если бы он знали, каким таким мыслям он улыбается, они бы плакали.

***

Из дневника профессора Ходжо.

"X год X месяц X день. Сегодня эксперимент официально признан удачным. Хм, как будто это раньше непонятно было. Похоже, все мои опасения были беспочвенны."

"X год X месяц X день. Война закончена. Но в обществе назревают серьезные социальные волнения. Надеюсь, Шин-Ра пошлет на их усмирение группу "Soldier". Сефироту нужна разрядка."

"X год X месяц X день. Волнения нарастают. Сегодня пришла директива поставить проект "Идеальный солдат" на поток. Не думаю, что это самая лучшая идея. Не уверен, что что-нибудь получится. Все-таки повторить первый успех невозможно, и второго Сефирота уже не будет. Но это убеждение не мешает мне попробовать."

"X год X месяц X день. Черт! Нет никакой информации! Сефирот объявлен погибшим, но эти шинровские козлы даже мне не хотят сказать, что случилось! Они радуются, что он исчез! Сволочи!
Надеюсь, что он жив. Даже почти уверен. Он слишком силен, чтобы умереть. Он еще всем им покажет!"

*синегами - яп. "си" – смерть, "ками" – бог. Синтоистские божества смерти, провожающие души умерших в Страну Мрака.
**синма – в японской традиции общее наименование для богов и демонов, как расы.
*** Кодзихонге – авторская вольность. Две главные священные книги синтоизма называются Кодзики и Нихонге.
****седзи – скользящие рамы с деревянными решетками, оклеенные пропускающей свет бумагой, служили в Японии вместо окон и стенных перегородок.


07.01.2005
MOYRA © 2005
Forever devoted to Sephiroth-sama…
SEPHIROTH IS GOOD, SEPHIROTH IS GOD!!!

Вернуться к списку