Она очень устала. Не хотелось ни о чем думать, но мысли сами лезли в голову, вспыхивая яркими кадрами. Нереальный Нибельхейм, пропитанный атмосферой смерти, словно мираж, готовый исчезнуть в любой миг… Люди в черных плащах, с татуировками на руках, спрашивающие, молящие… Воссоединение… Шинровский особняк, ступени, уходящие во тьму, замкнутая дверь, книги, покрытые толстым слоем пыли… Клауд, прижимающий к груди дестракт-материю… Ты будешь участвовать в Воссоединении? Падающая на пол крышка гроба, безумный разговор среди истлевших костей и паутины, Винсент… Путь по горным туннелям, мимо старого реактора, энергия мако, искаженная и угрожающая, не дающая дышать… Словно здесь все проклято.

— А отсюда куда мы пойдем?

Хриплый голос Баррета вырвал ее из забытья. Аэрис медленно открыла глаза. Баррет сидел у самого обрыва, облокотившись на огромный валун, и требовательно смотрел на Клауда. Тот молчал, глядя на свои руки. Его лицо скрывала тень, непокорные золотые волосы, казалось, поблекли, и лишь глаза по-прежнему сияли немеркнущим светом. Светом энергии мако… С тех пор, как они покинули Нибельхейм, Клауд почти все время молчал. Много раз, на пути сквозь заброшенные туннели, Аэрис порывалась заговорить с ним, но каждый раз ее словно что-то останавливало. С ним было что-то не так.

Неподвижный взгляд Винсента был устремлен на тучи, ползущие над темными горами. Волосы выбились из-под повязки и в беспорядке падали на лицо. Он сидел, завернувшись в свой красный плащ и сцепив руки на коленях.

Он такой хрупкий… Аэрис опустила взгляд, не зная, что сказать. Таинственный Винсент, явившейся им во мраке среди паутины и летучих мышей, Винсент, одним выстрелом убивавший чудовищ возле старого реактора… Она впервые внимательно посмотрела на него при дневном свете. Он человек, всего лишь человек. Странно, но от этой мысли печаль еще крепче сжала сердце. Он человек, просто… Просто очень сильная боль…

Клауд кивнул и вытащил из рюкзака пожелтевший пакет.

Она прекрасно помнила этот конверт. Они искали ключ от подвала в одной из дальних комнат особняка, и Клауд вытряхнул из пыльного ящика кучу бумаг, на секунду схватил этот конверт и тут же отбросил в сторону. Зачем же он взял его с собой?

Аэрис молча смотрела, как Клауд сосредоточенно рассматривает пожелтевшую обертку. Иногда он действовал так внезапно и необъяснимо… Аэрис вдруг заметила, что Тифа смотрит на Клауда с плохо скрываемой тревогой.

Тот взял конверт (Аэрис как завороженная смотрела на то, как движется его металлическая рука) и некоторое время молча смотрел на него.

Клауд метнул на него раздраженный взгляд и явно собирался что-то сказать, но Аэрис опередила его. Она поднялась, машинально расправив юбку, и подошла к Винсенту. Мелкие камешки зашуршали под ее ботинками.

Он вздрогнул, но не повернулся. Аэрис осторожно попыталась взять конверт. На миг пальцы Винсента дрогнули, но потом разжались, и он кивнул.

Аэрис кивнула и опустилась на камень рядом с Винсентом. Тот вздрогнул и отвернулся, чтобы не видеть слова, написанные рукой Лукреции. Аэрис вскрыла конверт и несколько мгновений просто сидела молча, глядя на исписанные листы бумаги. Ровный красивый почерк, то ли черные, то ли темно-красные чернила, и ни одной кляксы, ни одной пометки на полях… Эти страницы были пропитаны тихой мелодией боли, любви и бесконечной надежды. Аэрис на миг закрыла глаза, а потом начала читать. Ее голос был таким же ровным и красивым, как и почерк Лукреции.

— Проект “Дженова”/проект “SOLDIER”. Отчет Лукреции, ассистентки руководителя проекта. Я пишу этот отчет в неформальном стиле, поскольку он не предназначен ни для кого, кроме тех, кто непосредственно участвует в проекте. Безусловно, я должна посвятить в это доктора Ходжо, но не сейчас. Он слишком загружен делами, ведь мы вдвоем должны выполнить работу, которую предполагали делать втроем, с доктором Гастом…

Винсент еле слышно вздохнул, и Аэрис прервалась, вопросительно взглянув на него. Но он лишь покачал головой, и Аэрис вернулась к чтению.

— С некоторых пор мне начали снится необычные сны. Я уверена, что это имеет отношение к проекту. Поэтому я решила записывать подобные сны, а также все странные ощущения. Возможно, это пригодиться нам в будущем.

2 октября

Этот сон не кажется мне необычным, но он снился мне уже несколько раз, поэтому я решила его записать. Мне снится, что я просыпаюсь в своей комнате в поместье Шинры, я одна. Мне кажется, в поместье вообще никого нет. Я встаю с постели. На мне длинная полупрозрачная голубая ночная рубашка. Я начинаю спускаться в лабораторию. Я иду вниз, все ниже и ниже, но лестница не кончается. Она теряется во тьме, а я продолжаю спускаться. Я не слышу своих шагов, но слышу тихую музыку, текущую откуда-то снизу, и мое лицо и ступни обжигают внезапные вспышки холода. Вокруг совсем темно, и лишь крохотные льдинки вспыхивают в воздухе, как звезды. На этом месте я всегда просыпаюсь.

Странно в этом сне то, что я не испытываю никаких чувств. И боль, и холод проходят как бы мимо меня. Я просто иду вниз.

28 октября

Я проснулась в таком ужасе, что сразу побежала в лабораторию, проверять, все ли в порядке с ребенком. Как и прежде, анализы показали, что никаких аномалий нет, и плод развивается прекрасно. Ходжо спросил меня, почему я так запаниковала, и я честно призналась, что мне приснился плохой сон. Он высмеял меня и сказал, что подобное поведение недостойно ученого. Я с ним полностью согласна. Сейчас, днем, я даже не могу понять, чем же меня так напугал этот сон.

Вот что мне приснилось:

Я сижу на кровати и все вокруг из материи. Комод в углу, стены, кровать, ковер... И мое тело. Все полупрозрачное, слабый естественный свет, сине-зеленое сияние. Я вытягиваю перед собой руку, и вижу, что в ней нет, ни вен, ни мышц, ни костей, это просто материя, прозрачная и живая. Я двигаюсь, но не чувствую движения воздуха. Кругом только материя.

Это было просто ужасно. Такого страха я не испытывала очень давно, может быть, вообще никогда. Хотя сейчас мне непонятно, чего я испугалась? Красивый сон.

26 ноября

Странно, но мне уже почти месяц не снится ничего особенно. Время от времени — тот сон, где я спускаюсь по лестнице, и какие-то незапоминающиеся обрывки. Стало труднее концентрироваться. В лаборатории часто ловлю себя на том, что забыла, что собиралась сделать. Позавчера пошел снег. Мне вдруг стало так радостно, как бывало только в детстве, когда просыпаешься и видишь, что комната стала удвительно светлой, а за окном — первый снег. Я вышла на крыльцо и стояла и смотрела, как падают снежинки, пока не замерзла. Что со мной такое? Я как будто впадаю в детство. Говорят, с беременными женщинами это бывает. Но с ребенком все нормально, так что беспокоится не о чем. Я уже знаю, как его будут звать. Сефирот. Такое красивое имя.

16 декабря

Просто потрясающий сон. Мне снилось, что я стою возле Шинровского поместья босиком на снегу. На мне только прозрачная ночная рубашка, и мне совсем не холодно, словно я снежный эльф и родилась в холодных горах в ледяной пещере. Небо чистое, и оно все усыпано звездами. Таких звезд, как в Нибельхейме, я не видела нигде, но в этом сне их невероятно много и они сверкают, как ожившие алмазы. Я смотрю на небо, и в этот миг начинается звездный дождь. Во сне я помню, что звездопад бывают летом, а не зимой, и не могу отвести глаз. А звезды падают, падают, сиющие, такие красивые, и можно загдывать тысячи желаний. Но у меня только одно желание, и я повторяю его снова и снова: пусть эксперимент будет удачным.

Неужели я так беспокоюсь об эксперименте, что эта мысль и во сне не дает мне покоя? Никаких отклонений нет. Но меня постоянно терзают какие-то страхи, я сама не знаю, чего боюсь. И мне не с кем поговорить об этом. Мне не хочется отвлекать Ходжо, а кроме него здесь есть только один близкий мне человек — Винсент. Но он не поймет. Если бы это был его ребенок, может быть, он бы понял. А так... он не поймет.

6 января

Мне приснилась моя школьная подруга. Она сидела на краю письменного стола, здесь, в моем кабинете в Шинровском поместье. Ей было лет шестнадцать, не больше. Она качала ногой, и я запомнила, что на ней легкие сандалии. Легкий сквозняк шевелил ее волосы и прозрачный синий шарфик у нее на шее. Глаза у нее были веселые, словно она знает какой-то забавный секрет. Она улыбнулась и сказала:

— Ты думаешь, это твой ребенок? Нет, это мой ребенок.

Этот сон не вызвал у меня никакого беспокойства. Наоборот, я проснулась, чувствуя себя легко и уверенно.

Наверное, это моя последняя запись в этом отчете. Если не будет никаких отклонений, роды должны произойти в ближайшее время. Я уверена, что отклонений не будет. Когда он родится, мне будет уже не до отчетов.

Я уже люблю его больше всего на свете. Я все время думаю о том, какой он будет. Каким он вырастет. У него будет самое лучшее детство, потому что я буду любить его, как ни одна мать еще не любила своего ребенка. Ведь самое главное, чтобы тебя любили. И его все будут любить. Потому что он вырастет самым сильным, самым смелым и самым замечательным. Он будет самым счастливым. Мой Сефирот.

На этом я заканиваю свой отчет. Завтра... Я уверена, что завтра начнется новая жизнь.

Аэрис умолкла. Остался только свист ветра и низкие облака, предвещающие дождь.

Винсент сидел, закрыв лицо руками. Его плечи вздрагивали, но он не проронил ни звука.

— Сефирот, — тихо проговорил Клауд, глядя на свои затянутые в перчатки руки. — Как они могли...

Аэрис попыталась заглянуть ему в глаза, но они были затуманены, словно он все еще не вырвался из призрачного мира, созданного словами Лукреции. Баррет ударил кулаком по камню, но ничего не сказал.

— Винсент! — позвала Тифа, и ее голос сорвался. Взглянув на нее, Аэрис увидела, что по екам Тифы текут крупные слезы. — Винсент!

— Лукреция... — Голос Винсента был едва слышен, шепот, прорывающийся сквозь сдерживаемые рыдания. — Я...

Тифа вскочила и топнула ногой.

— Будь сильным Винсент! — крикнула она, сжимая кулаки и глотая слезы. — Будь сильным!

Винсент поднял голову, собираясь ответить, но Клауд прервал его, резко вскочив на ноги.

— Нечего здесь сидеть! — яростно сказал он и повернулся к Винсенту. Тот поднялся и запахнул плащ. Порыв ветра швырнул волосы ему на лицо, но Винсент лишь опустил голову. Клауд взял его за плечо и твердо проговорил: — Винсент, мы найдем Ходжо, я обещаю. Пойдемте!